В «Редакции Елены Шубиной» вот-вот выйдет новая книга одного из самых солнечных современных писателей — Марины Москвиной. Москвина — путешественница и выдумщица, автор книг, переведенных на многие языки мира: «Роман с Луной», «Гений безответной любви», «Моя собака любит джаз», повестей-странствий в Арктику, Японию, Индию и Непал.
Ее новая книга — «Золотой воскресник». Ее герои — Юрий Никулин, Слава Полунин, Тонино Гуэрра, Виктор Чижиков, Дина Рубина, художники, издатели, музыканты, актеры, странствующие менестрели — все они виновники смешных, странных и грустных случаев, которые, как драгоценности, много лет собирала автор. Кстати, художник Леонид Тишков специально для обложки нарисовал акварель «Ночной путник и женщина-птица».
«Каждое мгновение окликает нас, каждый момент бытия имеет свою ценность, каждое услышанное слово — вес и аромат, — рассказывает Марина Львовна о книге у себя нас страничке в соцсетях, которую она ведет очень активно. — Как я люблю проходные реплики, мелькающие в толпе лица, движущиеся на эскалаторе фигуры для меня упоительный и непревзойденный театр. Мешки! Вы не поверите: мешки рукописных книг — мои наблюдения за этим миром».
«РГ» предлагает читателям отрывок из книги «Золотой воскресник»
Жил на свете суфийский мистик, звали его Абдулла. Однажды его спросили, почему он всегда веселый? Тот ответил: «Когда-то я был таким же печальным, как ты, и вдруг меня осенило: это мой выбор, моя жизнь! С тех пор каждое утро, просыпаясь, я спрашиваю себя: «Абдулла, настал еще один день. Чего ты хочешь? Страдания? Блаженства? Что ты выберешь сегодня?» И всегда так получается почему-то, что я выбираю блаженство…»
***
— И напиши обо всех с юмором, — сказал художник Леонид Тишков.
— Но многих уже нет…
— Тогда напиши с юмором о тех, которые, как нам кажется, есть, хотя их нет, и — без юмора — о тех, которых, как нам кажется, нет, хотя они есть.
***
— Я имела неосторожность, — сказала мне Дина Рубина, — вывалить все свои байки, которые я накопила за целую жизнь, в книжку «Больно, когда смеюсь». Теперь на выступлениях я вынуждена просто читать свои рассказы, потому что все уже всё знают и читали.
— Так, значит, не надо этого делать? — спрашиваю. — А я как раз именно этим сейчас и занимаюсь: вываливаю все свои байки…
— И правильно делаешь! — горячо воскликнула Дина. — Публика это обожает!
***
Позвонили из Союза писателей и спросили — какого я года рождения?
— А то у нас тут написано — 1854!
— Так и есть, — я им ответила.
Не стала разочаровывать.
***
Звоню по серьезному делу в солидную организацию ответственному лицу.
— Это Марина Москвина, вы меня помните?
— Помним, — отвечают, — такая глазастенькая…
***
Зимой в рыбном на Тверской обнаружила на прилавке нераспиленных замороженных акул.
— Товарищи! — объяснял продавец изумленным москвичам. — Это подарок России от Саддама Хусейна. Нож у меня об них сломался, так что берите одним куском.
***
В помощь российским хосписам выпустили сборник известных российских писателей. Вдруг обнаружили, что мою повесть подписали Маканиным, а Маканина — Москвиной.
— Хорошо, именно вас перепутали, — облегченно вздохнула издатель, — хотя бы объясняться только с Маканиным. А если бы Маканина перепутали с Акуниным?! Или Пелевина с Лукьяненко?!
***
Дочь Веры Миллионщиковой Нюта Федермессер на благотворительном концерте в хосписе, чествуя спонсоров, рассказала анекдот:
«Умер один бизнесмен. Его подхватили — и прямо в ад.
— Как же так? — возмутился он. — А ну-ка устройте мне встречу с Богом! Я столько сделал пожертвований! И за это платил, и за то, и за вон то…
Вдруг послышался глас:
— А мы вам деньги вернем…»
***
— Вы с утра уверены, что находитесь на той же планете, что и вечером? — спрашивал Резо Габриадзе. — А вечером уверены, что еще на той же земле? Мы кружимся между вымыслом и… еще большим вымыслом. Но я хочу за все быть благодарным Господу. Говорят, Сатурн — только сера и больше ничего, а у нас здесь сколько петрушки, огурцов…
***
На книжной ярмарке в Праге Андрей Битов участвует в круглом столе.
Вдруг какая-то суматоха, в русском павильоне появляется президент Чехии со свитой, фотокоры, вспышки, телохранители… Кто-то хватает книгу Битова, зовут Андрея Георгиевича, он выходит, его представляют президенту, просят сделать дарственную надпись. Битов берет ручку, открывает книгу и спрашивает Вацлава Клауса:
— Как вас зовут, мой друг?
Тот отвечает:
— Вацлав…
***
— Он имел мужество уехать, — сказал Андрей Битов о Юзе Алешковском. — А я имел мужество остаться.
***
В телепередаче «Школа злословия» Эдуард Успенский, поведав о своих яростных баталиях с целым миром, на вопрос ведущей:
— Эдуард Николаевич, а вообще-то у вас есть друзья?
Ответил, не раздумывая:
— Да. Со мной дружит Марина Москвина.
***
Григорий Остер нам с Успенским пожаловался, что ему в нескольких местах отказали в виски. Я была поражена.
— Неужели? — воскликнула я. — Такому уважаемому человеку в трех местах отказали в виски???
— Да не в виски! — отмахнулся от меня Гриша. — А в иске!!!
***
Всех незнакомых женщин на улице, продавщиц в ларьке и вообще любых теток, независимо от вида и возраста, писатель Даур Зантария звал просто «доченька». Исключение он сделал только для абсолютно реликтовой, дико агрессивной матерщинницы, которая обложила его по полной программе. Ее он назвал «матушка».
***
«9 мая в 15.00 стрип-бар «Пена» приглашает ветеранов Великой Отечественной войны на встречу — с бесплатной программой и обедом».
***
На вопрос о возрасте — уже несколько лет — мой папа Лев отвечает:
— А кому сейчас не девяносто?
***
Лёня, глядя на мои книги на полке, с удивлением:
— Ого! Как ты уже много написала!
— Это при том, — говорю, — что я пишу абзац в день.
— Но с каким постоянством! — воскликнул Тишков. — Люди то запьют, то закручинятся, то во что-нибудь вляпаются… То разводятся, то меняют квартиры… а ты — абзац в день, абзац в день.
***
Наш приятель Володя лежал в психбольнице. И устроил там концерт — пел под гитару бардовские песни.
— Так всем понравилось, — говорит. — И пациентам и медперсоналу. Особенно с душой и с энтузиазмом исполнили песню «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались…»
***
Моему папе Льву прописали уколы. Но нам все время некогда забежать к нему.
— А я могу выйти в метро, — предложил Лев. — Договариваемся — какой вагон: передняя или задняя дверь, поезд подъезжает, двери открываются, а я уже стою со спущенными штанами. Лёня быстро делает укол, двери закрываются, я надеваю штаны, а вы едете дальше.
***
Молодой Иртеньев попросил молодого Тишкова проиллюстрировать его книгу.
Лёня сказал:
— Я сейчас очень занят. Могу тебе порекомендовать моего ученика.
— Пусть твой ученик рисует моего ученика, — гордо ответил Игорь.
***
— У нас был вечер Мейерхольда, — рассказывали мне в литчасти МХАТа, — и целая толпа народу назвались его потомками! В конце концов идет какой-то человек, мы, уже ошалев от родственников: «И вы тоже… сын лейтенанта Шмидта?» А он ответил: «Нет, я Костя Есенин».
***
Позвонила Рине Зелёной, спросила, не согласится ли она озвучить в нашем фильме роль Черепахи.
— Обратно черепаху? — возмутилась Рина Васильевна.
***
— Я озвучивала первые мультфильмы, которые хоть что-нибудь да значили, — говорила с обидой Рина Васильевна. — А в Министерстве культуры понятия
не имеют, есть ли я, была ли, не дала ли дуба раньше Раневской…
***
Несколько дней подряд я приезжала к ней домой на Зубовский бульвар, нажимала на звонок и слышала из-за двери ее несравненный голос:
— Это кто-о? Разбойники?!
***
Писатель Борис Минаев накупил в «Переделкино» сухарей.
— Я очень люблю сухари! — он признался мне. — Как увижу сухари — сразу покупаю несколько килограммов.
— Что-то в этой твоей любви к сухарям есть…
— …предусмотрительное, — заметил Юрий Поляков.
***
— Морковный суп? — удивился Распутин. — Ведь пост кончился, вы что, вегетарианец? А вы прозаик или поэт? — спросил он у меня.
— Прозаик.
— Все-таки прозаику, — сказал Валентин Распутин, — раз в день котлетку надо бы съесть.
***
Официантка в Доме творчества «Переделкино» сделала мне комплимент:
— Вы так кушаете аккуратно, ничего под столом не валяется.
***
— Если бы ты знала, — сказал мне Яков Аким, — пока я тебя ждал в фойе, сколько рук я перепожимал и скольким людям пришлось мне сказать, что я их помню!..
***
Художник Лев Токмаков дал мне совет:
— Если хотите понравиться моей жене (известному детскому поэту Ирине Токмаковой), — ругайте Барто, она ее не любит.
И сообщил, что недавно извлек из помойки журнал, в котором все было о нем. А Ирина Петровна выкинула его, потому что о ней там ни слова.
***
Художник Виктор Чижиков:
— Марина, ты вселяешь надежду любой своей книгой, одним своим присутствием! Причем ты сама еще не знаешь, как будет, но так убедительно говоришь, что все будет хорошо, — никакая КПСС не могла убедить с большей силой!
***
Искусствовед, переводчик, ведущий телепередачи «Мой серебряный шар» Виталий Вульф работал в Институте международного рабочего движения (ИМРД) в отделе международных организаций, которым заведовал мой папа. И когда бы Вульф ни отпрашивался с работы, Лёва его всегда отпускал.
— Как я могу не отпустить Виталия, — говорил он, — если тот приходит ко мне уже с билетом на самолет и заявляет: «Лёвушка! Я сегодня улетаю в Новосибирск в Академгородок на встречу со мной…»
***
В начале 90-х бесплатно уже неудобно посещать врача, как-то надо заплатить, а как?
— В Евангелие от Луки хорошо ли положить десяточку? — спрашиваю Тишкова.
— В Евангелие от Луки, — ответил он, — хорошо положить тридцать рублей.
***
Пытаемся проскочить в метро с добрейшим сеттером Лакки, а тетка-контролер скандалит и не пускает. Я спрашиваю:
— Смотрели фильм «Белый Бим Черное ухо»?
Она, угрюмо:
— Смотрела…
— Как его обижали нехорошие женщины, помните?
Она молча дала нам пройти.
**
— Однажды я увидела в магазине давно пропавшее с прилавков издание «Высокой воды венецианцев», — рассказывает Дина Рубина. — Я взяла книжки, подхожу к кассе и спрашиваю: «Скажите, пожалуйста, если я заберу все три, мне будет скидка?» — «Нет», — ответила продавщица. «Но это моя книга…» А она: «Вот когда заплатите — тогда будет ваша!»
***
Лёня, когда узнал, что «Новый мир» отклонил мой роман:
— Как ты думаешь, потому что он слишком что?
***
— Ну, как ты жила без нас — все это время? — спрашиваем мать мою Люсю, вернувшись из дальних странствий.
— Прекрасно, — она отвечает. — Мне вас отлично заменял зефир в шоколаде!
