«В какой-то момент игрушки выселили нас из дома», — Александр Метелкин не жалуется. Брутальному крепкому мужику, известному на вологодчине поисковику, на игрушки пенять грех, он лишь пытается объяснить, зачем он несколько лет назад взял в аренду деревянный дом и открыл в нем музей детства. «А началось все вот с этих солдатиков, — в типичном уголке советского школьника на полках выставлены сотни свидетелей детства всех рожденных в СССР: кавалеристы, стрелки, пехотинцы, солдаты древнерусские и советские. «Кривенькие, перекрашенные моими детскими руками, — брутальный мужик по-мальчишески умиляется. — И форма школьная здесь моя, и стол мой, и фотографии».
Идеология начинается с игрушки
В доме на 200 квадратов «живут» девять с лишним тысяч игрушек. Есть залы с игрушками, по которым можно изучать историю — от дореволюционных кукол до олимпийских мишек, новогодняя комната — те самые советские елочные игрушки, деды морозы из папье-маше (120 видов, между прочим).
То, что для детей рай, для взрослых — ностальгия. При мне седой старичок заплакал, когда увидел в витрине старого друга. Карболит грузовик — за такие дрались во дворах. «Скорее сфотографируйте меня с ним, Господи, радость-то какая!», — радуется дедушка. Даже самые ворчливые и недовольные жизнью взрослые отсюда уходят детьми.
«Когда мы стали не только коллекционировать, но и заниматься исследованиями и систематизацией, мы поняли, что советская идеология начиналась именно с игрушки, — говорит жена Александра Ирина Метелкина, она — директор музея, правда, без зарплаты. — В двадцатые годы все артели и предприятия страны получили задание — делать игрушки из остатков производства, СССР был единственным в мире государством, где работал научно-исследовательский институт игрушки».
Метелкина уверяет, что в Союзе перед тем, как попасть на прилавок, игрушка проходила 40 инстанций. «Никакие Хагги Вагги до ребенка бы никогда не дошли». Из золотых правил советских игр — куклы не могли изображать взрослых, только детей, так воспитывался инстинкт материнства, причем часто куклы продавались без одежды, потому что «каждая советская девочка могла сшить платьице сама, этому учила и школа, и журналы». Люди и звери не могли быть злыми, потому что игрушки — всегда про добро, а те же солдатики, как правило, не делились на своих и врагов. Даже после Великой Отечественной войны фабрики не выпускали фашистов.
«Советская игрушка воспитывала патриотов, — говорит Ирина. — Мало кто знает, но военная игрушка тридцатых годов была призвана к героизации солдата, именно это поколение потом воевало на фронтах Великой Отечественной».
Взрослая жизнь игрушек
В одной из витрин солдатик, раненный временем и пулями, он как раз родом из тридцатых — нашли под Санкт-Петербургом во время поисковой экспедиции. Лежал рядом с погибшим бойцом Великой Отечественной.
«Мы не смогли установить данных о бойце, так бы его игрушку отдали родственникам», — говорит Метелкин, который тоже не зря в солдатиков играл.
Куклы Анька и Клавка тоже попали в музей детства благодаря поисковой работе его владельцев. Зашла как-то старушка, помогите, говорит, найти место гибели брата. «Может, письма с фронта сохранились?». «Есть! На чердаке, в деревне». В итоге с чердака того вологжанка своих подруг привезла. «Мне их папа в 54-м купил, раз у вас музей, то берите, храните». Что может сделать человек в старости более важного, чем сохранить свое детство?
А вот советский Карлсон. В модной клетчатой рубашке. Тот самый, про которого Астрид Линдгрен сказала: «Именно про него я писала свою книгу». А вот и черно-белое фото сказочницы с советским любимцем. Кстати, такой же Карлсон находится в музее писательницы в Стокгольме. Пока не улетел. В музее детства уже готова небольшая выставка о его отце — Льве Самсоновиче Разумовском, выдающемся скульпторе и художнике. Он же, кстати, придумал знаменитую игрушку «Тянитолкай», она тоже есть в вологодском музее. Многие удивляются, когда узнают, что Разумовский на войне потерял руку. С другой стороны это красивый пример того, что советские игрушки делались по большей части душой.
«Русский Нюрнберг»
«Еще одна особенность советской игрушки — она реагировала на все, что происходило в стране, — продолжает экскурсию Ирина Метелкина. — Кукурузы, ракеты, спортсмены — это то, что всем известно, а вот, например, на Вологодской фабрике игрушек сделали крупногабаритный конструктор, повторяющий московский микрорайон Черемушки».
На вологодчине с царских времен была империя игрушек. Местную Тотьму пресса называла «русским Нюрнбергом» — столицей игрушечников. Когда немецкий город прославился совсем по другому поводу, на вологодчине игрушечное дело переживало кризис. Дошло даже до открытой критики в газетах. Но сумели опомниться и вскоре на выставке в Гааге вологодских коней-качалок отмечали как лучших. В девяностые империя рухнула. И лишь в наши дни Метелкины заказали местным умельцам восстановить игрушки по формам и чертежам, что нашли на всеми забытой вологодской фабрике. Время собирать игрушки.
Сегодня на аукционах и на рынках Метелкины покупают только редкие экспонаты, остальное привозят в музей коробками, причем со всей страны. Так что обитатели музея снова ставят перед людьми квартирный вопрос.
«Конечно, нам мало уже того помещения, что мы арендуем, но вроде бы власти города и области обещали помочь, дать новое здание и причем в безвозмездное пользование, все поняли, что музей детства — это новое туристическое направление, и его нужно развивать», — говорит Александр. К тому же в музей приходят не только на экскурсии. «Например, в это воскресенье будет мастер-класс «Сам себе генералиссимус», мы расскажем об истории игрушечного солдатика, а потом обучим игре, ведь мы же разучились играть».
