С 17 ноября в российском прокате «Эмили», первая режиссерская работа австралийской актрисы Фрэнсис О`Коннор («Искусственный разум»). Не то байопик, не то вариация на тему, кем была Эмили Бронте, самая загадочная и самая неизвестная из трио сестер, каждая из которых впоследствии стала классиком английской и мировой литературы.
Стоит сразу же обозначить, что «Эмили» — не совсем биографический фильм. Ленты подобного толка часто грешат тем, что в угоду зрелищности и необходимости ужать человеческую жизнь до необходимого хронометража в них одни факты нещадно вымариваются, а другие — изрядно «причесываются». В итоге потом сложно сказать, где реальная персона, а где уже начинается откровенное мифотворчество. Однако случай средней из сестер Бронте примечателен тем, что про нее известно очень мало. Она была замкнутой и нелюдимой, написала одну из самых жутких и мистических историй любви и в 30 лет умерла от чахотки. До потомков дошли воспоминания Шарлотты, но они могли быть крайне искажены сестринским восприятием, а личная переписка или дневники писательницы были, увы, утрачены. Фактически о личности Эмили можно хоть как-то судить по ее единственному роману «Грозовой перевал» да сборникам стихов. Все-таки титул «сфинкса английской литературы» родился не на пустом месте.
Потому лента Фрэнсис О`Коннор — это основанная на немногочисленных известных фактах, но во многом личная фантазия режиссера о том, кем могла быть загадочная романистка. В простонародье это зовется фанфиком, если угодно. Причем личность Эмили в какой-то степени также выступает площадкой, через которую создательница картины излагает собственные взгляды, например, на свободу или связь творца и его творения. На аналогию напрашивается недавний «Корсаж» Мари Кройцер, который через демонстрацию душевных переживаний Елизаветы Баварской препарировал темы заточения в золотой клетке и бунта против опостылевших правил. Правда, та интерпретация известной личности в некоторых местах была совсем уж радикальной: местная Сисси то голая в озере купалась, то волосы практически под корень обрезала, то жесты сомнительного содержания знатным особам показывала. Хотя в плане набивания татуировок и употреблении опиума героиня О`Коннор недалеко ушла от австрийской императрицы.
Эмили Бронте в исполнении Эммы Маккей, звезды сериала «Сексуальное просвещение», — дама не от мира сего. Она часто проводит время одна, разыгрывая сама с собой воображаемые сценки; любит ввязываться в авантюры и эпатировать окружающих, например, блеянием во время церковной службы; жить не может без родного поместья и с крайней неохотой куда-либо выбирается. Средняя Бронте не то, чтобы изгой в семье, но скорее местный аутсайдер, которую любят, но от чьих проделок все порядком устали. Пока отец требует блюсти мораль и нравственность, старшая сестра Шарлотта, дама взрослая и серьезная, хотя по факту обыкновенная зануда, вовсе не скрывает пренебрежительного отношения к родственнице. Только брат-повеса Бренуэлл, паршивая овца в благородном семействе, да Уильям Уэйтман, молодой учитель французского и по совместительству первая любовь юной барышни, могут понять гонимую душу. Хотя и они в какой-то момент начинают сыпать обвинениями в безбожии и демонической натуре в адрес девушки.
Фрэнсис О»Коннор сцена за сценой выстраивает портрет писательницы, и зрителю становится все более понятно, что Эмили — в первую очередь глубоко трагическая персона. Она отчаянно жаждет познать широкие просторы своей души, декларируя с братом на всю округу: «Мысли свободно!». Но при этом она фактически оказывается заточена в родном поместье, как Кэти Линтон, героиня «Грозового перевала», в руках Хитклиффа. Но дело не в деспотичных родственниках, сколько в физической невозможности жить хоть где-то, кроме родного дома. Словно рыба, которая медленно вязнет в болоте, но в любом другом месте она быстро задохнется. Большая удача ленты — Эмма Маккей в главной партии. В ее глазах, особенно в те моменты, когда они обращены прямо на зрителя, есть искра и даже, с позволения сказать, оттенок юродства. Она будто обладает тайным знанием или особым восприятием, которое доступно только ей. В этом есть как дар, так и проклятие, ведь для окружающих Эмили — не глубокая натура, не байронический герой, вмещающий в себя светлые мечты и горькую судьбу, а взбалмошная девица, к тому же пишущая всякие непотребства.
Лента австралийской актрисы — это в том числе переложение личной драмы леди Бронте через призму ее будущего романа. В том смысле, что зрителю демонстрируют потенциальные обстановку и окружение, которые могли вдохновить писательницу на создание истории несчастной любви Хитклиффа и Кэтрин Эрншо. Как подмечает один из персонажей, Бог дает свое окружение, которое творец потом перенесет в роман. Потому «Эмили» — фильм, наполненный деревенскими пасторалями, пейзажами изумрудных лугов, картинами холодных закатов, любовными драмами пышущих сердец и постепенно нарастающем ощущении скорой трагедии. Даже в судьбах некоторых героев проглядываются прообразы будущих обитателей Скворцов и Грозового перевала. Разве в плане мистики режиссер несколько перестаралась. Если в оригинале давались аккуратные намеки на возможное существование призраков, то в фильме некоторые сцены будто вышли из хоррора про благородных девиц.
Картина Фрэнсис О`Коннор — это история во многом о том, как личные невзгоды и переживания сублимируются в творчество. Бронте хотела быть любимой отцом и принятой обществом, а потому надела маску нормальности. Однако попытки быть не той, кем являешься на самом деле, не уберегли ее от несчастной любви.
Эмили, написав роман, не только смогла обуздать личную боль, но и обессмертила себя. Потому весьма символична последняя сцена, где уже Шарлотта, пережив свои горестные потери, берется за перо.
