В репертуаре Мариинского театра оперы и балеты Родиона Щедрина присутствуют постоянно и, разумеется, идут в юбилейные дни. День рождения композитора Валерий Гергиев чествовал в Москве, в Петербурге же специальных проектов придумывать не стали — просто поставили в афишу «Кармен-сюиту».
И это фактически манифест сегодняшнего Мариинского: к чему идеи, если есть легендарный балет, а в нем — самая титулованная балерина театра Диана Вишнева. С Кармен в миниатюре Игоря Бельского она школьницей ворвалась на мировую сцену и с тех пор оттачивает этот образ в разных постановках. В балете Альберто Алонсо она вышла, исключительно здраво понимая свои нынешние возможности — физические, технические, актерские. Актерские в отличие от остальных на недосягаемой высоте. Отыграв каждый нюанс, властно сместив пластические акценты, Вишнева обыграла молодых, но опытных партнеров: она удержалась в лапидарном стиле шестидесятых, когда балет был создан.
Но часовая «Кармен-сюита» требовала рядом еще одного одноактного спектакля, а такого с музыкой Щедрина в репертуаре нет. Поэтому прибегли к помощи Театра балета имени Леонида Якобсона.
Его худрук Андриан Фадеев пригласил на постановку Вячеслава Самодурова. Из произведений Щедрина тот выбрал концерт для оркестра «Озорные частушки». Первым услышал в нем балетную музыку и поставил в 1965 году под названием «Малявинские бабы» Леонид Якобсон. В отличие от предшественника, Самодуров фольклорными ассоциациями не увлекся. Но позволил играть в них художнику Анастасии Нефедовой. Она придумала постоянно меняющееся «струйное» пространство черных занавесов, которые открывают артистов в освещенных прорезанных «кабинетах». В многофигурном финале оно сменяется задником, совмещающим эстетику конфетной коробки и золотых колосьев, надерганных с фонтана «Дружба народов» на ВДНХ. Костюмы соединяют русский фольклор с авангардом и бурлескно вписывают их в удлиненные корсеты, соединенные с черными велосипедками, в женском варианте дополненными коротенькими пачками.
Хореография Самодурова обладает атомной плотностью текста: моргнув, пропустишь важную часть балета
Хореография Самодурова, как обычно, обладает атомной плотностью текста: моргнув, можно пропустить ощутимую часть балета. Щедринский концерт длится восемь минут, и хореограф предлагает послушать его дважды — в фортепианном переложении (партию исполнил Николай Мажара), затем в оркестровом (дирижер — Арсений Шупляков). Это позволяет расслышать все богатство оркестрового письма Щедрина и оценить виртуозность соревнующегося с ним хореографа.
Балет начинается мужскими соло, соединяющимися в дуэт, который сменяется женским дуэтом и дуэтом мужчины и женщины — но, вопреки привычным стандартам, ни один из вариантов не сулит адажио. Фортепианная часть заканчивается общим падением всех семи танцовщиков — но и оно так стремительно, что сомневаешься, не почудилось ли. Во второй части плотный узор танца двенадцати артистов дает эквивалент оркестровой мощи Щедрина. Как и в музыке, это композиция не для массы, а для большого ансамбля солистов. Опять это гран-па, без которых не обходится почти ни один балет Самодурова. Его легко упрекнуть в том, что оно цитирует его предыдущие работы. Но, как обычно, знакомые комбинации с каждым разом украшаются все новыми танцевальными «фиоритурами». Парни в кроссовках, девушки на пуантах выдают многооборотные пируэты, выстреливают очередями прыжков, одновременно руками и корпусом свивая немыслимые волны. Заданное бешеное аллегро ни на мгновение не дает передышки, не позволяет даже мысли о спасительном замедлении — наоборот, скорость, неумолимо нарастает. Если это и гулянье, то вечеринка киборгов.
Для танцовщиков Театра Якобсона это новое амплуа — труппа специализируется на классике и наследии своего создателя. Но они принимают вызов, Алла Бочарова, Светлана Свинко, Андрей Сорокин, Вячеслав Спильчевский оказываются отличными предводителями этой банды. Даже зрителю кажется, что из легких выкачали весь воздух. Но в то мгновение, когда готов упасть без сознания, весь ансамбль на авансцене победно вскидывает руки, свет гаснет. Он тут же включается вновь — уже и в зрительном зале. Но обнаруживаешь, что сцена, оркестр и партер на привычном месте, с удивлением.
Прямая речь
Вячеслав Самодуров, хореограф:
— При выборе произведения для меня движущая идея — музыка. «Озорные частушки» динамичные, злые, блестяще оркестрованные, очень разнообразные. Я бы не назвал эту музыку озорной. Название более легковесное, чем содержание. Мне оно по атмосфере напоминает «Болеро» Равеля. Это достаточно необычная работа. Я еще не ставил балет, где не было бы медленных частей. Музыка разгоняется очень сильно, и следовать за ней интересно.
