Советских писателей «вирус террора» поражал избирательно3 мая 1937 ответсек ССП Ставский пишет записку Сталину — разоблачает «подрывную деятельность группы Авербаха». «Обращает самое серьезное внимание на себя состав авербаховской группы: — Иван Макарьев … троцкист-террорист, ныне арестован НКВД; — Д. Мазнин — троцкист, ныне арестован НКВД; — Пикель, расстрелян в 1936; — Бруно Ясенский — рекомендован в ВКП (б) шпионом Домбалем … предоставил свою квартиру расстрелянному провокатору и шпиону Вандурскому… Все эти факты характеризуют подлинное лицо авербаховской группы… Только теперь, товарищ Сталин, в связи с разоблачением до конца этой вражеской банды, орудовавшей в литературе, будет полностью проведено в жизнь решение ЦК ВКП (б) от 23 апреля 1932».
В тот же день, 3 мая, Сталин получает докладную от отдела культпросветработы ЦК, где тоже не сидят сложа руки. «Под руководством тов. Ставского ССП из общественной организации превратился в казенное, сугубо бюрократическое учреждение… Проводившееся врагами народа (Бухариным, Радеком, Авербахом и др.) противопоставление партийных писателей непартийным и сейчас, вследствие слабости руководства Союза, находит свое отражение… При попустительстве со стороны Союза страницы наших журналов были предоставлены врагам народа…»
СТРАХ, абсолютный, парализующий — единственное содержание бюрократического сознания тех дней. В «1984» Оруэлла Смит, видя крысу, готовую на него прыгнуть, отчаянно вопит: «Джулию! Отдайте ей Джулию!» (Джулия — его возлюбленная). Пауки в бюрократической банке судорожно выпихивали друг друга — вперед, в энкавэдэшную яму. Подписавший «докладную» зам. зав. отделом ЦК Ангаров через 2 месяца был арестован как «вредитель» и участник «антисоветской террористической организации правых», а через 5 месяцев «следствия» расстрелян.
Нормальная профессия бюрократии — перекладывать ответственность перед начальством друг на друга — в этих условиях превратилась во взаимоуничтожение под единственным лозунгом: «Сегодня — ты, а завтра — я».
При этом важной частью Большого Страха была НЕОБЪЯСНИМОСТЬ.
Сентябрь 1938. НКВД шлет Сталину «справки» на поэтов Д. Бедного, Светлова, Уткина, Голодного.
«Настроен Д. Бедный резко антисоветски и злобно по отношению к руководству ВКП (б)». Далее слова Демьяна: «Зажим и террор в СССР таковы, что невозможна ни литература, ни наука… Сталин — ужасный человек и часто руководствуется личными счетами. … Всех истребил, никого нет. Подобное было только при Иване Грозном».
«Голодный является кадровым троцкистом».
«Светлов, исключен из ВЛКСМ как активный троцкист. … В 1927 входил в троцкистскую группу Голодного-Уткина … систематически ведет антисоветскую пропаганду». Дальше цитата из Светлова: «Это не процесс («право-троцкистского блока» — Л.Р.), а организованные убийства, а чего, впрочем, можно от них ожидать? Коммунистической партии уже нет, она переродилась, ничего общего с пролетариатом она не имеет. … Но что смешно и трагично — это то, что мы ходим среди этих событий, ровно ничего не понимая, зачем это, к чему? Ведь никто не может ответить на этот вопрос».
Про Уткина: «примкнул к троцкистской организации в 1927», дальше слова Уткина: «Боже, какой цинизм, мрачный азиатский цинизм в нашей политике. Враг не смог бы нам причинить столько вреда, сколько Сталин сделал своими процессами».
Все справки подписаны пом. нач. 4 отдела 1 управления НКВД, капитан ГБ В. Остроумов. Через 2 месяца капитан Остроумов Василий Степанович арестован, в феврале 1939 расстрелян.
Никто из обвиненных «в справке» писателей арестован не был.
Демьян Бедный умер в 1945, похоронен на Новодевичьем, некролог в «Правде». Михаил Голодный в 1939 вступил в ВКП (б), погиб в 1949 — сбит в Москве автомобилем при невыясненных обстоятельствах. Военкор Иосиф Уткин погиб в 1944 при крушении самолета в Московской области, Михаил Светлов умер в 1964 (кстати, посмертно получил Ленинскую премию).
Почему так, а не иначе? В Мире Госглюков нет причинно-следственных связей, есть капризы Хозяина, ему одному ведомые.
Хороший пример — судьба Ставского.
Нормальная профессия бюрократии — перекладывать ответственность перед начальством друг на друга- в этих условиях превратилась в взаимоуничтожение под единственным лозунгом: «сегодня — ты, а завтра — я»
В течение 1937-1938 шли обвинения в его адрес, буква в букву такие, как приведенные выше, в начале статьи.
26 января 1938 — письмо А. Толстого, Фадеева, Корнейчука, Катаева, А. Караваевой в «Правде» — «О недостатках в работе Союза писателей». В январе-феврале 1938 — статьи в «КП», «ЛГ» на ту же тему. 28 февраля 1938 — докладная А. Никитина (зав. отделом печати и издательств ЦК ВКП (б), будет арестован 3 сентября 1939, расстрелян 28 июля 1941). «Нынешнее состояние Союза советских писателей вызывает крайнюю тревогу. … Союз превратился в какую-то огромную канцелярию, в недрах которой идут нескончаемые заседания. … В руководстве Союзом т. Ставский политически и организационно обанкротился. … он долгие годы ориентировался на Киршона, Бруно Ясенского». Март 1938. Заявление О. Войтинской (сексот НКВД, главный редактор «ЛГ») Жданову. «Союз писателей превращен в бесконечно заседающий департамент по делам литературы … Я со всей ответственностью утверждаю, что Ставский, что парторганизация союза писателей настолько заняты грызней, что забыли о своей основной задаче. … Писатели крайне недовольны существующим положением и уже открыто об этом говорят. Было бы очень хорошо, если бы ЦК вызвал для беседы группу коммунистов и беспартийных писателей». 20 марта уже редакционная статья в той же «ЛГ» — «Кочка зрения» товарища Ставского».
Можно думать, что мотором этой компании был Фадеев, но очевидно — он имел поддержку Сверху. Совещание в ЦК прошло 25, 27 марта и 8 апреля 1938. Отлично зная, чего от них ждут, писатели отвели душу, отлежались на Ставском вволю. Сам он не выступал — сидел и записывал. По итогам секретарь ЦК А. Андреев направил докладную Сталину. «Положение в Союзе писателей тяжелое. Видно по всему, что там проводилась продуманная вредительская работа … Ставский во всем этом выглядит с очень плохой стороны, а поведение его было прямо подозрительным и провокационным в отношении писателей. Видно, что он был очень крепко связан с Киршоном, Ясенским и др. вредителями».
Казалось бы — дело ясное. Ставский отправится вслед за «разоблаченной» им в 1937 «бандой Киршона — Ясенского», соучастником (главарем?!) которой он теперь оказался сам! Диалектика…
Вышло иначе. Ставский продолжал работать, еще в мае 1938 Андреев пишет Сталину: «У нас затянулось дело с решением о секретаре Союза писателей. Ставского надо убирать поскорее (!)». Но — опять ничего не происходит. Только в августе 1938 Ставского окончательно вывели из руководства ССП (оставив редактором «Нового мира»)! «Тебя хотели съесть, затравить, выбросить. Ничего из этого не вышло. Ты ушел хорошо, с достоинством».
Так кто «хотел»? Не писатели же — они могли быть лишь исполнителями, их номер 16-й. Ну а как Ставский мог уйти «с достоинством»? Надо было бы — землю бы ел, как те, кого он топтал на собраниях. Его почему-то пощадили. Ему ворожил Сталин? Тогда — как могли убрать?
Ответ тут один: потому что!
