Мультимедийный проект в зале «Зарядье»В концертном зале «Зарядье» Национальный филармонический оркестр России (под управлением Владимира Спивакова) представил с дирижером Арсентием Ткаченко программу музыки «моря». В программу вошли сочинения Мендельсона (увертюра «Гебриды, или Фингалова пещера»), Дебюсси (три симфонических эскиза «Море») и редкость в российской афише — «Морская симфония» британского композитора Ральфа Воана-Уильямса.
Надо заметить, что сам выбор дирижером сочинений из достаточно обширного реестра «морских» партитур был интересен не только в музыкальном, но и в философско-культурологическим аспекте. Драматургия концерта выстраивалась от кельтских «оссиановских» аллюзий мендельсоновской партитуры к изысканной «морской» колористике Дебюсси в эстетике французского импрессионизма и к масштабному «метафизическому» сочинению Воана-Уильямса, охватывающему целостный морской и цивилизационный пейзаж. Партитуру британского композитора вдохновляли морские стихии: штормы, волны, лунные пейзажи, образы кораблей и флагов, народов и стран — из поэзии Уолта Уитмена («Листья травы»), на которую положена музыка симфонии, на его философию поэта-мудреца, чей главный постулат — «доверие к миру».
«Морскую симфонию» Национальный филармонический оркестр представил в мультимедийном формате с видеорядом из живописи Айвазовского, Бенуа, Боголюбова, Куинджи, Щедрина и других (из фондов Русского музея и Феодосийской картинной галереи имени И.К. Айвазовского). Самое крупное симфоническое полотно Воана-Уильямса (написано в 1909 году), от которого, к слову, вел отсчет английский музыкальный ренессанс ХХ века, прозвучало с масштабом «партитуры универсума» — величественно, монументально, подобно финалу бетховенской Девятой или Восьмой Малера. В исполнении симфонии были задействованы «Мастера хорового пения» под руководством Льва Конторовича, солисты сопрано Анна Аглатова и баритон Игорь Подоплелов, отлично вписавшиеся в общий патетически-приподнятый тон симфонии, а также орган, партию которого исполнила титульная органистка «Зарядья» Лада Лабзина. Столь масштабную звуковую махину Арсентий Ткаченко координировал внятно, ясно, точно выстраивая баланс всех оркестровых и исполнительских групп.
Выбор дирижером сочинений был интересен не только в музыкальном, но и в философско-культурологическим аспекте
Начиная от «Гебрид» Мендельсона, где оркестр звучал сурово, передавая образ гулкой пещеры в скалах, а затем набирал звучность геройской битвы кельтов — с трубами, ударами, мощной динамикой, затем — проводя через красочную симфоническую материю «Моря» Дебюсси, исполненную НФОР добротно, но сдержанно по колористике, без привычных импрессионистских «мерцаний» и «бликов», дирижер подводил к ключевой партитуре программы — «Морской симфонии». В интерпретации ее ощущалось воодушевление всех музыкантов, которые, казалось, на пределе эмоций, а не только исполнительских сил, передавали оптимистический посыл партитуры, звучавшей как музыка «жизни», как гимн морю, в котором, согласно поэзии Уолта Уитмена, плавают корабли под флагами разных стран, где все люди равны перед морской стихией, где все человечество — это дети Адама и Евы, которые должны объединиться ради будущего под «духовным флагом». И сегодня эти смыслы звучали совсем не метафизически.
